Спросить
Войти
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 34 DOI 10.24411/2073-0454-2019-10189
ББК 67 © Я.В. Лобанова, 2019
Научная специальность 12.00.02 — конституционное право, конституционный судебный процесс, муниципальное право
К ВОПРОСУ О КОНСТИТУЦИОННОМ СОДЕРЖАНИИ СВОБОДЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Яна Витальевна Лобанова, инспектор ученого совета
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: Yana.Gerbert@yandex.ru
Аннотация. Представлен анализ конституционного содержания принципа свободы экономической деятельности, рассмотрены основные характеризующие его элементы.
TO THE QUESTION ABOUT THE CONSTITUTIONAL CONTENT OF FREEDOM OF ECONOMIC ACTIVITIES
Yana V. Lobanova, inspector of the academic council
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot& (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: Yana.Gerbert@yandex.ru
Annotation. The analysis of the constitutional content of the principle of freedom of economic activity is presented, the main elements characterizing it are considered.
Скайоп-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Лобанова Я.В. К вопросу о конституционном содержании свободы экономической деятельности. Вестник Московского университета МВД России. 2019;(4):32-36.
В ч. 1 ст. 8 Конституции РФ закреплена свобода экономической деятельности в качестве одного из экономических принципов конституционного строя. Формулировка данного принципа абстрактна. Неопределенность ее способствует противоречивому толкованию и приводит к серьезным проблемам в правоприменении (неправомерные ограничения, злоупотребления). Это обстоятельство обуславливает конкретизацию данного положения посредством обращения к текущему законодательству, судебной и иной правоприменительной практике, научной доктрине для выявления содержания свободы экономической деятельности.
Анализ конституционных положений позволяет сделать вывод о том, что конституционный смысл свободы экономической деятельности не исчерпывается формальным закреплением в ст. 8 Конституции РФ, но отражен в ст. 27, 30, 34, 35 и других, а также в ряде установлений гл. 3. Для сути
ее понимания прежде всего важны положения ст. 8 Конституции РФ, устанавливающие правовые гарантии ее обеспечения: единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств, поддержка конкуренции, равенство частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности. По смыслу ст. 34 Конституции РФ свобода экономической деятельности предполагает право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, ст. 35 — право каждого иметь это имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им.
Конституционный Суд Российской Федерации в своих правовых позициях рассматривает ст. 8, 34 и 35 в неразрывной связи, разъясняя, что «принципом экономической свободы предопределены правомочия, составляющие содержание конституционно гарантируемого права на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, реализуя которое граждане могут выбирать сферу этой деятельности и осуществлять ее индивидуально либо совместно с другими лицами, пользуясь конституционными гарантиями права собственности и поддержки государством добросовестной конкуренции»1.
Интересным в этой связи представляется практика Европейского Суда по правам человека2. Как показал проведенный анализ, в Конвенции Совета Европы (в международных правовых актах в целом) отсутствует специальная норма о свободе экономической деятельности. Вместе с тем, те или иные ее аспекты выступают объектами судебных рассмотрений. В особенности это связано с феноменом распоряжения собственностью, раскрывающим смысл свободы экономической деятельности. Вследствие этого, положения ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 20 марта 1952 г. (СЕД № 9)3, а также практика Европейской Комиссии и Европейского Суда по правам человека по применению этой статьи являются основными в понимании смысла и содержания свободы экономической деятельности.
Несмотря на то, что в ст. 1 Протокола № 1 закреплено право на уважение своей собственности, Европейский Суд по правам человека не дает его четкого определения. Анализ судебной практики позволяет сделать вывод о том, что право собственности распространяется на различные объекты: это не только вещи в их классическом понимании, но и права, интересы, образующие активы и обладающие экономической ценностью, а также имущество, получение которого мог законно ожидать правообладатель (на основании судебного решения)4 [1, с. 65].
Основываясь на вышеизложенном, можно констатировать, что основной смысл свободы экономической деятельности сводится к распоряжению собственностью. А понятие «имущество», исходя из правовых позиций, сформулированных в постановлениях Европейского суда по правам человека, имеет автономное значение, которое не ограничивается собственностью на материальное имущество [2, с. 97-105].
В теории конституционного права феномен собственности исследуется с различных позиций. Так, Н.С. Бондарь понимает свободу экономической деятельности в конституционном единстве с собственностью. «Собственность — явление само по себе относительно самостоятельное.., поэтому узкоцивилистические представления о собственности как вещно-товарной категории явно недостаточны. Ее познание предполагает непременный учет властно-экономических, волевых аспектов. ...Свобода — атрибут, основа отношений собственности» [3, с. 73-74; 4, с. 24-35], но вместе с тем, по мнению Н.С. Бондаря, собственность — основа свободы личности. В решениях Конституционного Суда Российской Федерации также отмечается, что собственность, будучи материальной основой и экономическим выражением свободы является необходимым условием осуществления не запрещенной законом экономической деятельности [5]. А.А. Саурин справедливо полагает, что предназначение права собственности состоит в обеспечении его обладателям определенной степени свободы в экономической сфере [6]. Очевидно, что одним из основных наиболее значимых компонентов, представляющих экономические права и свободы и входящих в содержание свободы экономической деятельности, является право частной собственности.
Кроме права частной собственности, в гл. 2 Конституции РФ закреплены права и свободы, которые можно охарактеризовать как экономические, составляющие содержание свободы экономической деятельности, а именно:
♦ свобода экономического выбора;
♦ равенство прав хозяйствующих субъектов;
♦ право на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства;
♦ право на объединение;
♦ свобода договора;
♦ право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами;
♦ неприкосновенность собственности;
♦ право на добросовестную конкуренцию и здоровую конкурентную среду;
♦ отсутствие излишних административных барьеров в виде неоправданно частых проверок, лицензирования, сертификации и т.д.;
♦ гарантированность судебной защиты экономических прав.
Данный набор конституционных правомочий составляет экономическую конституцию, позволяет констатировать, что ядром ее является принцип свободы экономической деятельности [7, с. 194-196].
Кроме свода основных экономических прав и свобод, содержание свободы экономической деятельности характеризуют предусмотренные Конституцией Российской Федерации (ч. 3 ст. 55) и определенные в правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации конституционные ограничения.
Так, в ст. 2 Конституции РФ говорится о том, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». «...Конституция Российской Федерации — по смыслу ее ст. 2 во взаимосвязи со ст. 1 и 3-16. провозглашает в качестве высшей ценности права и свободы человека, а признание, соблюдение и защиту прав и свобод человека и гражданина — именно обязанностью государства»5. Отсюда следует, что свобода экономической деятельности также является высшей ценностью. Конституционно она может быть ограничена в соответствии с ч. 3 ст. 55 «в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». При этом следует учитывать важнейшие принципы соразмерности, справедливости, правовой определенности. Так, «федеральный законодатель, осуществляя соответствующее правовое регулирование, обязан, по смыслу ч. 1 ст. 8, ч. 1 и 2 ст. 19 и ч. 1 ст. 34 Конституции РФ, исходить не только из публичных интересов государства, связанных с его экономической безопасностью, но и из частных интересов физических и юридических лиц как субъектов гражданских правоотношений, с тем чтобы соблюдалась соразмерность между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты основных прав личности и обеспечивался баланс конституционно защищаемых ценностей. иное привело бы к произвольному ограничению свободы экономической деятельности» [8]. Верховный Суд Российской Федерации в своих правовых позициях отметил6, что штрафное взыскание связано с ограничением конституционного права собственности и должно осуществляться судами с учетом принципа соразмерности. Не должно приводить к подавлению экономической самостоятельности и инициативы, а также чрезмерному ограничению свободы экономической деятельности.
Следующий не менее важный принцип — принцип справедливости. Так, например, согласно правовым позициям Конституционного Суда Российской Федерации в действующей системе правового регулирование в отношении юридического лица при наложении штрафа значительного по размеру, а именно от 150 до 250 тыс. руб. за непредоставление в соответствующий антимонопольный орган уведомлений, предусмотренных законодательством, а также предоставление уведомлений, содержащих заведомо недостоверные сведения, а равно нарушение установленных антимонопольным законодательством порядка и сроков подачи уведомлений (ч. 4 ст. 19.8 КоАП РФ)7 «не исключает превращения такого административного штрафа из меры воздействия, направленной на предупреждение административных правонарушений, в инструмент подавления экономической самостоятельности и
инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права собственности, что [...] недопустимо в силу ст. 17, ч. 1 ст. 19, ч. 1 ст. 34, ч. 1-3 ст. 35 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ и противоречит общеправовому принципу справедливости»8.
Необходимо отметить, что ограничение свободы экономической деятельности — это вынужденная исключительная мера и должна применяться только в самых крайних случаях. Задача законодателя и правоприменителя — это прежде всего обеспечение экономической свободы, а не ее ограничение. Еще один элемент, характеризующий содержание свободы экономической деятельности — это конституционные установления о ее пределах. Конституционные установления о пределах свободы экономической деятельности в самом общем виде, прежде всего, закреплены в ч. 3 ст. 17 «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Это означает, что к примеру предприниматели осуществляют свою деятельность самостоятельно на основе каких-либо ценностей, ориентиров для достижения определенной цели, в связи с чем избирают для себя наиболее оптимальную модель поведения в границах, очерченных законодательством, не нарушая при этом права, свободы, интересы других лиц. Вопрос о пределах осуществления свободы экономической деятельности является довольно сложным, поскольку выход за эти пределы приводит к злоупотреблению его, т.е. недобросовестному ее использованию. Основываясь на положениях конституционно-правовой доктрины границы свободы экономической деятельности выражаются в конституционном праве через принцип добросовестности реализации субъективных прав. Интересен тот факт, что в немецкой литературе говорится об одной из важнейших функций этого принципа — реализации в гражданском праве конституционных ценностей.
В Российской Федерации презумпция добросовестности находит свое отражение и развитие во многих законах, но прежде всего в нормах гражданского права. В частности, в п. 3 и 5 ст. 10 ГК РФ установлены запрет на злоупотребление правом, а также презумпция добросовестности участников гражданских правоотношений. Технико-юридические способы отражения данной презумпции в законодательстве достаточно разнообразны. В основном законодатель исходит из того, что использует понятие недобросовестности. Это прослеживается в ряде норм Гражданского кодекса Российской Федерации (ст. 157, 220, 303 ГК РФ и др.). Несмотря на достаточно широкое распространение недобросовестности в законодательстве, тем не менее, это понятие не сформулировано. Наиболее точно юридическое содержание презумпции отражено в работе В.И. Червонюка [9, с. 134-136].
При определении пределов свободы экономической деятельности, помимо презумпции добросовестности, следует учитывать принцип правовой определенности. Ввиду того, что низкокачественное нормотворчество приводит к злоупотреблению свободой экономической деятельности как со стороны органов правоприменения, так и судебной практики, что и без того усложняет деятельность субъектов предпринимательства, требуется приведение действующего законодательства в соответствие с принципом правовой определенности. Правовая определенность (resjudicata) обычно рассматривается с двух сторон: во-первых, со стороны законодательства, во-вторых, — судебной практики.
Основываясь на вышеизложенном, на наш взгляд, конституционное содержание свободы экономической деятельности характеризуют три взаимосвязанных компонента:
а) совокупность закрепленных в Конституции Российской Федерации основных экономических прав и свобод;
б) предусмотренные Конституцией Российской Федерации (ч. 3 ст. 55) и определенные в правовых позициях Конституционного Суда Российской Федерации конституционные ограничения свободы экономической деятельности;
в) конституционные установления о пределах свободы экономической деятельности (конституционные ценности, презумпции, принципы, конституционные нормы).
основных свобод и практике Европейского суда по правам человека // Журнал российского права. 2006. № 12(120).
References
